Как-то в декабре я блеснил на озере Глуби. Окунь не брал, и мне надоело без пользы встряхивать удочку. Увидев росший на берегу репейник, решил набрать личинок репейной моли и половить на мормышку плотву.
Однако все репейные шишки оказались пустыми. Видно, птицы успели их выклевать вместе с семенами.
Тогда я стал проверять, нет ли личинок в стеблях. Срезал один стебель, второй, третий — сердцевина у каждого белая, как у свежеочищенной капустной кочерыжки.
Тут мое внимание привлекли шорох и постукивания со стороны наполовину заснеженной груды камней. И я увидел то, чего никогда не видел. На чахлом стебле репейника, что рос прямо среди камней, сидел маленький пестрый дятел и так ковырял стебель клювом, что только щепки сыпались на снег. Я понял, что он корм добывает. Вот дятел несколько раз ударил по одному месту и, выклевав личинок, перелетел на соседний стебель. Заметив мое приближение, он с паническим криком «Кик-кик-кик!» скрылся.
Я срезал стебель, вспорол его ножом. Личинок в нем было столько, что с лихвой хватило на рыбалку, оказавшуюся, кстати, удачной.
В другой раз мне привелось увидеть, как такой же пестренький дятел расклевывал стебли прибрежного камыша. Я удил невдалеке и ждал, когда он на-
сытится: хотелось сорвать камышинку и посмотреть, что он в ней находит. Времени прошло порядочно, а дятел все тукал и тукал в камышах.
Потеряв терпение, я крадучись стал подходить к камышам. Дятел так был занят своим делом, что не замечал моего приближения и улетел, когда я подошел к нему почти вплотную.
Я принялся обследовать стебли камыша. У многих в нижней части виднелись узкие, словно иголкой проткнутые дырочки. Несколько камышинок я разрезал вдоль и обнаружил серовато-белых маленьких личинок. Прихватив с собой пук стеблей, вернулся к лунке и стал ловить на «бутерброд»: на цевье крючка насаживал мотыля, а жало прикрывал двумя-тремя личинками...
Клев резко улучшился!
Ю. КОРОЛЕВ